| Пошел воин к Таргыну и передал слова девушки. Но Таргын был не только бесстрашным батыром, ума и рассудительности ему хватало с избытком, а поэтому задумывался он не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне ногайлинского журта, было ему сейчас не до свиданий с девушками. Но знал он и то, что ханская дочь ни за что не оставит в покое человека, узнавшего ее сокровенную тайну. Задумался над этим батыр, но так и не нашел верного решения. «Что ж,— подумал он,— подождет ханская дочь, пока будет у меня на то время». С этим дерзким ответом отослал он воина.
Став военачальником, Таргын не снимал с себя доспехов и не сходил с коня. На следующий день незаметно для себя он оказался возле ханского дворца.
Таргын проскакал мимо минарета с голубым куполом и, когда поравнялся с золоченным окошком, конь под ним вдруг запнулся. Упала с головы Таргына соболья шапка, и стал виден черный айдар на белом как полная луна челе.
Батыр сошел с коня, чтобы подобрать шапку, и тут заметил, что из окна кто-то разглядывает его тайком.
Это была несравненная красавица Акжунус. Красотою своей она затмевала луну на ночном небосводе. И была она телом белее самой белой пшеничной муки, а ликом светлее степных миражей. Шелковистые косы ее спадали до пят, брови тонкие гнулись как луки тугие, а ресницы — стрелы острые в этих луках. Красотою своею могла Акжунус свести с ума любого, на кого падал взгляд ее бездонных и ясных, как у лани, глаз.
Увидев ханскую дочь, Таргын тут же забыл про свои былые опасения. И воспылал он желанием встретиться с ней. И Акжунус, когда увидела Таргына, тоже вмиг позабыла обиду. Снова призвала она к себе нукера и повелела ему повторить Таргыну вчерашние свои слова.
А Таргын с нетерпением ждал гонца, В назначенный срок он пришел к золоченому окошку.
Девушка раскрыла окно и впустила джигита в свои покои, встретила как дорогого гостя, подала ему чаю, напоила шербетом и медом. В беседе они узнали все друг о друге и скоро уже смеялись и шутили как добрые друзья, раскрыли сокровенные тайны свои и мечты. Вскоре молодые люди поняли, как близки они душою друг другу.
Когда предутренний ветерок пахнул в окно, Таргын решил покинуть девушку. И сказала ему красавица:
— С тех пор как стала я взрослой, а красота моя достигла расцвета, ни на ком не задерживался мой взгляд. И ни с кем еще не довелось мне беседовать вот так — наедине. С тех пор как слух о вас дошел до меня, лишилась я сна и покоя, перестала пить и есть. Не вините меня за то, что я, девушка, стала первой искать этой встречи. И добавила:
— Если же вы меня не простите, то печаль вовек не покинет меня. Навещайте меня, когда я подам о себе весточку. И не отказывайтесь от моего приглашения.
— Повеление ваше я принимаю...—Ответил Таргын. И с тех пор Акжунус и Таргын стали встречаться наедине.
Но в один из дней пришел гонец и передал Акжунус слова хана: «Дочь моя, приехали посланцы, чтобы сватать тебя. Жених достойного ханского рода, и лучше его вряд ли кто-нибудь появится. Я даю свое согласие, скажи свое слово и ты».
На что Акжунус ответила:
— Я должна подумать, поразмышлять, пусть даст мне отец сроку три дня.
В тот же вечер она позвала к себе Таргына.
— «Короток девичий век»,— так говорили в старину. Видно, и мой век кончится. Прибыли посланцы сватать меня за ханского сына. И отец мой, видно, дал согласие. А чтобы не обидеть меня, прислал гонца. Но что мне ханский сын — я и сама дочь хана. Что мне чья-то красота — я и сама красива. Я хочу соединить свое сердце с тем, кто отмечен самою судьбою и счастьем. Думаю, что только ты и есть тот человек. И если ты настоящий батыр, не дай меня в обиду, похить меня. Только к тебе тянется душа моя, за тебя одного я и пойду. Объятия черной земли нашей милее мне, чем жизнь с нелюбимым. Если ты не будешь со мной, я умру от печали, другого мне и не суждено.
Таргын не отступился. В ту же ночь посадил он девушку на иноходца, которого звали Канатты — «крылатый», и они покинули ханство.
Прошел день. Два. На третий день девушки-служанки сообщили страже об исчезновении Акжунус. Стражники передали весть своему беку. Бек отправился к хану и сказал: «Так, мол, и так, Акжунус исчезла из дворца. А где она сейчас, никому неведомо».
Опечалился хан:
— Сомнение закралось мне в душу еще тогда, когда взяла она у меня три дня сроку. Сдается мне, что сбежала дочь моя. И, видно, сбежала она не одна, а в каким-нибудь джигитом. Проверьте-ка, все ли беки и мурзы на месте.
Проверили. И не оказалось на месте Таргына, о чем и сообщили хану.
— Был он здесь одинок,— сказал хан.— С одной лишь саблей да с одним конем, без близких и родичей. Теперь мне ясно. Это он похитил Акжупус.
Собрал хан народ и объявил свое грозное решение:
— Я разгневан тем, что дочь моя, которую я растил и лелеял, сбежала с первым встречным. Должна она была выйти за ханского сына. Но презрела Акжунус ханский род, связалась с чернью. И этим разгневала меня. Тот, кто настигнет беглецов, за того и выдам ее без промедления. И пусть окажется он богат или беден, молод или стар — я не изменю своего решения. А если будет дочь моя убита в погоне, я не взыщу ни с кого. Разлучите ее с Таргыном — остальное не волнует меня. То, что мне пришлось опустить в позоре глаза перед сватами, я вовек не прощу.
Услышав ханское решение, многие люди города устремились в погоню. Выезжали мурзы, взяв в повод кто одного коня, кто двух, а кто и трех — смотря по достатку. Уставших коней они собирались менять в пути. Казалось, что целое войско двинулось в поход, когда все они выехали разом из города. Здесь, в степи, беки и мурзы собрались на совет. И пришли они к разумному решению. «Даже если мы и догоним их, Таргын не отдаст девушку,— сказал кто-то.— Скорее, он всех нас перебьет». И сразу часть собравшихся заспешила назад, к стенам города, словно Таргын уже показался на горизонте.
Был в этом сборище один старик шестидесяти пяти лет, выехал он на одной только лошади.
Когда все повернули обратно, он один не стал разворачивать коня. «Раз уж я пустился в погоню,— сказал им старик,— возвращаться нельзя, это все равно что умереть. Хватит сил — отобью девушку, не хватит — значит, суждено мне судьбою погибнуть». И старик поскакал в степь.
...Вдруг конь захрапел под Таргыном. Тарлан храпел так лишь тогда, когда сзади приближался враг. Обернулся батыр и увидел одинокого всадника. Сказал Таргын:
— О Акжунус! Хоть и девушка ты, но судьбы наши отныне связаны вместе, а значит, ты друг мне. Одни у нас с тобою помыслы и мечты. Ты дочь хана, красавица, взлелеянная в любви и ласке, и полюбила ты меня за львиное мое сердце, за силу тигриную. Ни разу при виде врага не дрогнуло сердце мое. Но в этот раз чую я, что недобрая тень витает надо мной, не знаю, что уготовила мне судьба. Видишь, кто-то маячит вдали как грозовая туча, как сталь перекаленная. Вижу я, что восседает на коне великан со скалу, а несется он к нам быстрее орла. Это враг, и ищет он встречи. В руку левую лук он возьмет, а правой рукою вложит стрелу. Не отступится он, пока пенную кровь не прольет. Нет, не стоит нам путь продолжать. Если смерть мне суждено принять от батыра, мать-земля впитает в себя мою кровь, и найдется в ней место для могилы моей,— так сказал Таргын и развернул коня. |