| — Уа, алла!— хором поддержали их остальные люди.
Алимбай подошел к сыну и привязал к его поясу острый кинжал. Акбилек подала сыну щит. Двое старцев несли копье со шкурой льва, прикрепленной к древку.
Старики отступили. Вперед вышли женщины, и каждая из них дала воину какое-нибудь угощение в дорогу. Женщины смазали маслом копыта вороного.
— Да не сотрутся они вовеки,— приговаривали они, и вороной, будто понимая смысл их речей, согласно кивал головой. Малыши, окружив батыра, теребили его, шумно желали доброго пути.
Камбар поблагодарил своих сородичей, помолился духам предков и сел на коня.
— Родные мои! Знайте, я вернусь с победой. А пока завещаю вам: держитесь вместе, молодые должны позаботиться о старых, а старые пусть поддержат их мудрым советом.
Он развернул коня и поскакал.
— Возвращайся невредимым!
— Мы ждем тебя!— кричали ему вслед. Направляясь к стану калмыков, расположившихся на
берегу реки, Камбар вновь оказался в ауле Азимбая. Издали был слышен мощный топот копыт его вороного, и все жители аула высыпали из своих юрт, поджидая батыра. Не успели они опомниться, как на окраине появился Камбар с развевающейся на древке копья шкурой льва. Не останавливаясь ни на секунду, он мчался прямо к калмыкам, подав воинам аула Азимбая знак следовать за ним.
— Камбар идет!
— Аксарбас!
— Аксарбас!— Этим своим родовым кличем аул Азимбая приветствовал своего спасителя.
На закате Камбар въехал в становище врага, кишащее воинами, как змеиное гнездо. Он остановился у разукрашенного, пестрого шатра Карамана и крикнул могучим голосом:
— Эй, кто-нибудь есть здесь?
Караман в это время развлекался, потешаясь вместе со своими приближенными над Кабыршаком, которого вновь опоили дурманным кумысом. На голову ханского шурина вместо короны натянули мешок из-под овса, плечи его покрывала конская попона.
— Ну говори, что ты сделаешь, когда станешь казахским ханом?— спрашивал Караман.
Кабыршак, выпучив глаза и дергая плечами, отвечал:
— Господин зять, когда я стану ханом, то первым делом уничтожу дерзкого Камбара.
— А потом?
— Потом отберу у его рода все выпасные земли, —Как же ты собираешься убивать Камбара?
— Вот так!—Кабыршак рукояткой плети, как копьем, ударил себя в грудь, но, не рассчитав сил, свалился от удара на землю.
Караман и все остальные изнемогали от хохота, когда вдруг раздался громоподобный голос.
Свита хана испуганно затихла, пытаясь понять, кому принадлежит голос, некоторые от страху даже начали молиться втихомолку. Лишь двоим в этом шатре с самого начала все было ясно и понятно: Кабыршаку и Келмембету. Кабырашак, завернувшись в попону, спрятался за чужими спинами, а Келмембет заметался, ища выхода, бросился к двери и, увидев грозную фигуру Камбара, вернулся назад. Но было поздно. Узнав его, Камбар спрыгнул с коня и вошел в юрту. Увидев стройного и высокого как тополь, широкоплечего юного батыра, Караман растерялся и спросил:
— Ты Камбар?
— Да, — ответил Камбар, приближаясь к Караману.
— Тогда проходи, садись,— хан, подвинувшись, освободил для гостя место.
Громыхая и сверкая доспехами, Камбар уселся рядом с ханом, и стало видно, что Караман выглядит рядом с батыром как жеребенок по сравнению с матерым верблюдом. Хан был крепко напуган, но, искусно пряча свой страх, начал разговор с угроз.
— Если бы ты еще хоть немного задержался, я бы велел убить тебя, Камбар,— сказал он.
— Я думаю, ты сменишь гнев на милость, когда узнаешь о причинах моей задержки.
— Говори, что за причины?
— Их несколько.
— Назови хотя бы одну.
— Я помогал аулу переехать на зимовье.
— Понятно. Какова вторая причина?
— Меня позвали, чтобы потушить пожар, который чуть было не погубил наши джайляу.
— Третья причина?
— И третья есть. На дороге я встретил черного коршуна, налетевшего на охотничьего сокола, который добыл своему хозяину гуся. Я убил черного коршуна.
— Может, у тебя еще есть причины?— начал сер¬диться хан.
— Есть...— Камбар выглядел невозмутимым.— На борзую, с трудом поймавшую лебедя, рыча напал старый пес. Я разнял их, потому и задержался. А потом ехал к тебе и думал: вот так же и ты, хан Караман...
— Что я?
— Ты, как пожар, губишь нашу землю. Вообразив себя женихом Назым, паришь черным коршуном, ры-чишь как старый пес... Давай не станем уподобляться глупым людям, Караман, и перестанем враждовать. Не обижайся на мои слова, но я тебе советую: забирай свое войско и убирайся, пока не поздно, в свою крепость. Мирно. Подобру-поздорову, Я считаю, так будет лучше и для тебя, и для нас.
— Есть и другой путь, чтобы все решилось,— еле выдавил из себя хан.
— Какой?
— Путь меча и копья. Я вот сейчас прикажу выхолостить тебя, как жеребца, чтобы прекратился весь проклятый род твой, а потом велю отрезать твой длинный язык.— постепенно свирепел хан.— Но это потом. А сейчас я спрашиваю: готов ли ты биться со мной?
— Готов!— Камбар в два прыжка выскочил из шатра в взлетел на коня.
— Поединок! Поединок!—далеко окрест раздался зычный крик его, подобный рыку льва.
В шатре Келмембет принялся уговаривать Карамана не вступать в бой:
— Великий хан, если ты убьешь Камбара, то погибнет всего лишь какой-то безвестный батыр, но, если навлечешь ты, всему нашему народу гибель... Не лучше дело миром или хитростью?
Но, опьяненный злобой, Караман не слушал его.
— Бейте тревогу! Готовьтесь к смертельной схватке!— приказал он своим бекам.— И сами за оружие беритесь! Вы должны показать воинам пример доблести и силы. Трусов я буду карать собственными руками!
Затрубили трубы. В стане калмыков поднялся переполох. Воины седлали коней, готовили оружие к бою.
— Поединок! Поединок!—снова крикнул Камбар.— Караман, если ты мужчина, выходи на поединок. Трус, не прячься за спины своих нукеров! Куда бы ты ни скрылся, я найду тебя! Я выпущу кровь из твоих жил, уведу твоего коня и спалю твое седло на костре! Выходи, выходи, Караман, если ты джигит, а не баба!
Вороной Камбара гарцевал на месте от нетерпения. |