| | В стороне от походных кибиток и шатров, где жили простые воины, на самом гребне высокого холма стоял просторный белый шатер. Он был растянут на четырех высоких золотых столбах и под лучами солнца сиял таким жарким светом, что на него невозможно было смотреть. Промежутки между золотыми столбами были убраны разноцветной шелковой бахромой, струящейся в знойном воздухе. Из-под шатра торчали три острых черных копья, будто жаждали человеческой крови. У входа в шатер застыли два плечистых воина с саблями наголо. Несмотря на невыносимую жару августовского дня,
они были в доспехах, вооруженные до зубов, будто с минуты на минуту собирались вступить в бой. Им было душно в тяжелых доспехах, но воины как будто и не чувствовали жары, замерев, как каменные изваяния, они даже не смели моргнуть глазом. Вес это говорило о том, что хозяин белого шатра — человек крутого нрава, не знающий жалости. А хозяином был не кто иной, как непобедимый батыр Караман — джунгарский хан.
Вчера вечером он один съел мясо целой ярки и прилег отдохнуть. Уснул, как только голова коснулась подушки, и вот уже настал полдень следующего дня, а батыр все еще спал. Покой его охраняли не только два воина, что с саблями наголо стояли у входа в шатер, но и десятки других, бесшумно мелькавших в отдалении, перехватывая всех путников, которые осмелились ближе, чем полагалось, подойти к шатру. И вдруг эту тишину нарушил неистовый конский топот и раздавшийся следом хриплый крик. «Тревога!» Два воина, стоявшие у входа, не успели опомниться, как у шатра появился всадник.
— Тревога! Тревога! Враг! Враг!..
Не переставая кричать, дюжий всадник скатился со взмыленного коня и, волоча одну ногу, устремился к шатру. На бедре воина зияла глубокая рана, нанесенная копьем, из нее хлестала кровь, и за воином стелилась по земле широкая кровавая полоса. Его лицо выражало отчаяние и ужас. Ввалившись в шатер, он еще с порога, задыхаясь, хрипло проговорил:
— О, повелитель!.. Напал... враг... враг!
К тому времени Караман-батыр успел подняться и сидел на почетном месте, накинув на плечи шелковый халат. Увидев воина, он нахмурился и рявкнул, словно леопард:
— Нашел чем удивить! Всю жизнь нахожусь среди врагов! Расскажи все подробно!
Сегодня утром прискакал какой-то мальчик на чубаром коне и. словно волк, набросился на твое войско. Его не берут ни сабля, ни стрелы. Убедившись в его неуязвимости, мы хотели дать тебе знать об этом, но не смогли. Негодный мальчишка согнал нас, как овец, и никому не давал возможности вырваться из круга. Все, кто пытался это сделать, пали от его руки. Мне единственному удалось ускользнуть... Никто не знает, откуда он появился: то ли спустился с неба, то ли вышел из-под земли. Ни один его удар не пропадает даром, и немало твоих непобедимых батыров сложили уже свои головы. Ты знаешь, я сокрушил немало врагов, но такой мощи, какой обладает этот мальчик, еще не встречал. Ты должен мне верить. Вставай, повелитель! Ты должен победить его, иначе все твое войско погибнет, и на наши головы падет позор. Караман, выслушав воина, захохотал.
Хорошую весть ты принес мне! Я уже было начал досадовать, что нигде не могу применить свою силу!
Он захлопал в широкие, словно лопаты, ладони и, подозвав стражу, велел седлать вороного тулпара, лучшего из своих боевых коней, и готовить оружие и доспехи.
Увидев, что Караман-батыр проснулся и готовится к сражению, вокруг шатра забегала многочисленная прислуга. Тут же была прирезана кобыла со стригунком и девять овец, и все мясо опустили в казан. Вскоре завтрак был готов, перед батыром была поставлена на огромном блюде дымящаяся груда мяса. Разгладились хмурые брови Карамана, он повеселел, увидев свое любимое кушанье и, позабыв обо всем на свете, жадно набросился на еду.
После того, как Караман позавтракал мясом кобылы, стригунка и девяти овец, к шатру подвели могучего вороного тулпара. Караман облачился в доспехи, и, колыхаясь, словно гора, взгромоздился на коня. Красавица Гульбаршин зорко следила за всем, что происходило в стане Карамана. Как только слуга, посланный следить за действиями Карамана, сообщил ей о том, что предводитель джунгар сел на коня, Гульбаршин бросилась со всех ног к Алпамысу, торопясь сообщить ему о надвигающейся опасности. Она никому не доверила это дело, решила сама поведать об этом Алпамысу.
Девушка летела, как птица, и шолпы, вплетенные в длинные черные косы, звенели за ее спиной.
Алпамыс к тому времени уже разгромил все войско. Расслабив чубарому подпруги, он стоял, вытирая со лба пот и обозревая окрестность. Первая в его жизни битва закончилась, но волнение еще не улеглось. Герой не сразу заметил, как подошла Гульбаршин.
Девушка по-своему восприняла поведение Алпамыса, сочтя это за обиду,вызванную тем, что они откочевали, нарушили клятву, принесенную их отцами, и расстроилась. На глаза ее набежали слезы. Однако Гульбаршин, девушка мудрая и чуткая, понимала, что сейчас не время для выяснения взаимных обид. Она подошла поближе и негромко поздоровалась: — Здравствуй, Алпамыс!
Алпамыс оглянулся, и тут же его мрачное лицо расцвело в приветливой улыбке.
- Здравствуй и ты, Гульбаршин! Слава создателю, наконец-то мы с тобой встретились!
- Милый мой Алпамыс! Тысячу благодарностей создателю, что послал нам долгожданную встречу в дни, когда я вся исстрадалась от тоски и страха!..— Голос Гульбаршин задрожал, и на глазах вновь выступили слезы.— Я ждала тебя. Если судьбе будет угодно, мы еще успеем наговорится Я многое хотела бы тебе сказать... Но сейчас я пришла, чтобы предостеречь тебя от беды. Только что Караман-батыр сел на коня и направился сюда. Мрачен, как грозовая туча. Ты должен знать, Караман-батыр — опасный и жестокий, набивший руку в беспрерывных битвах. Послушайся моего совета, уклонись от встречи с ним. Попробуй убежать, скрыться с глаз долой. А там, бог даст, что-нибудь придумаем.
Успокойся, Гульбаршин!— остановил ее Алпамыс.— Возьми себя в руки. От судьбы не уйдешь. Но не по мне отдавать свою, богом назначенную мне невесту какому-то пришельцу. Береженого бог бережет, говорят, но думаю, что и Караман не бессмертный. Пойду на поединок с ним. Не печалься, Гульбаршин, иди домой.
Не в привычке Гульбаршин было затевать спор или перечить. Она ответила Алпамысу легким поклоном, нежным серебром прозвенели ее шолпы, и, повернувшись, она удалилась в сторону аула. |
1
