| | Бывает же такое: пройдет по жизни человек, и никто его после смерти словом не помянет — ни худым, ни добрым. О красавице Малхуан вся степь заговорила не только после ее заката, но и задолго до восхода. За шестьдесят лет оракулы предсказали рождение Малхуан. Неведомо откуда появились ее портреты и разошлись по всем народам, населяющим землю. Людей зачаровала неземная красота девушки.
Узун-кулак донес весть о красавице и до ушей хана, богаче и влиятельнее которого не было на всем белом свете. Сорок дворцов, один краше другого, имел хан. Но изо всех выделялся тот, что построен был заморскими мастерами. По глазури и яхонту плавали месяц с солнцем из серебра и золота, между ними — коралловые звезды... В этом-то дворце и приказал хан повесить портрет Малхуан. Красота ее затмила искусство заморских мастеров! «Как появится красавица на свет, разыщу ее во что бы то ни стало и женюсь»,— поклялся хан. Ключи от дворца он спрятал в свое шаш-бау — ленту, расшитую драгоценными камнями.
А надо сказать, что был у того хана единственный сын — совсем еще мальчик... Играл наследник однажды с сыном визиря около дворцов и захотелось ему осмотреть, внутреннее убранство этих дивных строений. Попросил он ключи от дворцов у матери. В тридцати девяти дворцах побывали дети, от последнего, сорокового, ключа не было. Побежал снова сын к матери, просит ключ от сорокового дворца.
— Свет мой,— отвечает ханша,— нет у меня ключа. Отец никому его не доверяет и носит в своем шаш-бау. Шаш-бау хан выплетает из косы лишь во время молитвы.
Еще больше захотелось мальчику побывать в таинственном дворце. «И потомки духов хитрят»,— вспомнил он слова своего учителя и выкрал ключ у отца.
Переступили они с сыном визиря порог дворца и... остановились: с портрета им улыбалась красавица Малхуан. Губы ее, как полумесяц, очи — два ясных солнца. Сыну хана показалось, что свет глаз девушки ожег ему сердце. Мальчику сделалось дурно, и он упал без чувств. Долго не приходил несчастный в себя, потом открыл глаза и с помощью друга кое-как добрался домой.
Заболел сын хана, слег в постель. Один за другим осматривали его лучшие лекари — не могли разгадать причину недуга. Сам больной не говорил ни слова. С каждым днем становилось ему все хуже и, пожалуй бы, скончался — не приди к хану старый отшельник. Он посмотрел на мальчика и сказал отцу:
— Тяжела болезнь сына вашего, нелегко и исцеление. Вылечит его лишь красавица Малхуан, если вы найдете ее и сосватаете за своего сына. Сейчас девочке восемь лет, она дочь некоего Даута, что живет в горах Шенгерле.
Дрогнуло каменное сердце отца. Но не от жалости к сыну, а от мысли, что наследник может помешать исполнению его заветной мечты. И созрели в голове хана, как яйца в гнезде змеи, коварные планы.
— Сын мой, радость моя единственная,— заговорил льстиво хан. — Ты вырос и можешь держаться в седле. Поезжай, найди свою красавицу и привези ее сюда. В попутчики даю тебе сына визиря. Да поможет вам обоим аллах.
Приказал хан одеть мальчиков в красивые одежды, наградил лучшими доспехами, посадил на рысистых коней и велел трогать.
Ехали, ехали мальчики и доехали до такой темноты, что хоть глаз коли. Как быть, куда ехать дальше? Вдруг впереди показался белобородый старец с факелом в руке. Он спросил всадников:
— Дети мои, кто вы, как сюда попали и куда путь держите?
Рассказали мальчики старцу все без утайки.
— Приедет издалека шестилетний ребенок — ему должен помочь шестидесятилетний — такой обычай казахов,— ответил старец. Он осветил дорогу и знаком приказал друзьям следовать за ним. Сорок дней и сорок ночей вел старец путников краем вечной темноты. Лишь на сорок первый день выбрались они к солнечному свету. Тут сказал аксакал своим спутникам:
— Труден и далек ваш путь, труден и опасен. Едете вы мальчиками, доедете — юношами. Первой повстречается вам баба-яга. Не пугайтесь ее — все обойдется. Она даст вам в поводыри подпаска. С его помощью и доберетесь до Шенгерле, где живет красавица Малхуан. Да поможет вам аллах!
И год и два ехали жигиты. Однажды увидели: далеко в степи дым к небу столбом тянется. Подъехали — юрта бабы-яги. Радостно приняла их старая колдунья. Не успели жигиты рассмотреть страшилище, а она уже одного из них — сына хана — проглотила. Проглотила и так захохотала, что живот ее заколыхался, как саба с кумысом, потом выплюнула молодца обратно и заговорила:
— Испугались, щенки? Ваше счастье, что вы такие хорошие да пригожие — приглянулись мне. Будете помнить, в чьей земле были!
Улеглась старая ведьма у очага, жигитам велела рассказывать: кто они, куда путь держат и зачем их сюда занесло.
Друзья рассказали все старухе.
— Обещаю,— отвечала им баба-яга,— вы достигнете своей цели. Малхуан уже недалеко: вот за юртой виднеются горы — это и есть Шенгерле. За горами растет дремучий лес, в том лесу и стоит дворец вашей красавицы. День и ночь стережет ее колдунья-наставница. Ходит колдунья в облике животного. Но не печальтесь — старуха падка на золото, а на его блеск, говорят, и змея из гнезда вылезает. Уплатите колдунье побольше — она сама себя продаст, не то что красавицу Малхуан. Я сказала все. Остальное объяснит вам мальчишка-подпасок. Да сопутствует вам удача, ступайте.
Перевалили жигиты через горы — впереди дремучий лес. Из лесу вышел мальчик с длинным кнутом, в дырявой шапке. Догадались друзья, что это и есть подпасок. Рассказали они мальчику, кто послал их к нему, и попросили указать путь ко дворцу Малхуан. Отвечает им пастушок:
— Говорить мне об этом нельзя, колдунья услышит. Я могу только указывать путь, если умные — поймете, куда ехать. |
1
